Братство разрушителей России

"Уж у Белинского в последний его период можно найти оправдание "чекизма".
Н. Бердяев. Кошмар злого добра"

"...В конце июля, возвращаясь после своих скитаний по югу России в свой родной угол, я сидел на вокзале в Царицыне, ждал поезда. Когда приходится ждать с шести утра до двух пополудни, при температуре в 28 градусов по Реомюру, среди груды узлов, чемоданов, корзинок и мешков, сваленных на диваны, стулья и пол, когда сквозь мутную дремоту слушаешь непрерывный грохот ломовых телег по мощеному двору вокзала, вдыхаешь смешанный, густой запах дезинфекционных жидкостей — дегтю, карболки, - и аромат конских стойл, плывущий в открытые окна станционной залы, видишь лишь вереницы буро-малиновых вагонов и цистерн, медленно проползающих перед глазами, - невольно заражаешься отрицанием и враждой к существующему строю..."

Что это, бред сумасшедшего, мысли которого развиваются по известному принципу "В огороде бузина, а в Киеве дядька"?

Нет, этот отрывок взят не из "Записок сумасшедшего" Гоголя, а из очерка "В нижнем течении" "прогрессивного писателя" Крюкова, опубликованного в одном из номеров издававшегося до революции "прогрессивного" журнала "Русское богатство".

Скверное и убогое идейное богатство заключалось в толстых номерах "Русского богатства". Куда бы ни ездили, где бы ни жили сотрудники "Русского богатства" Пешехоновы, Крюковы и другие, они только и делали, что заражались отрицанием и враждой к существующему строю.

Эсеры и марксисты, эсеры правые и левые, меньшевики и большевики, все, кто зачислял себя в разряд "прогрессивных деятелей", действовали всегда по знаменитой формуле Добролюбова. В письме к Славутинскому по поводу реформ Александра II Добролюбов следующим образом сформулировал тактику борьбы прогрессивных элементов с правительством:

"...Нам следует группировать факты русской жизни... Надо колоть глаза всякими мерзостями, преследовать, мучить, не давать отдыху, - до того, чтобы противно стало читателю все это царство грязи, чтобы он, задетый за живое, вскочил и с азартом вымолвил:

"Да что же, дескать, это за каторга, лучше пропадай моя душонка, а жить в этом омуте не хочу больше".

Этот завет Добролюбова был с энтузиазмом принят к исполнению. Представители так называемой "прогрессивной интеллигенции", еще до Добролюбова старавшиеся чернить прошлое и настоящее России в глазах русских и иностранцев, с жаром взялись исполнять отвратительные указания Добролюбова, делая черное, предательское дело разрушения национального государства и подготовляя большевизм.

Большевизм вовсе не есть результат только злых дядей Ленина, Троцкого, Сталина и других большевистских вождей.

Ленин и Троцкий только сняли плоды с дерева социального утопизма, посаженного первым русским "прогрессивным" интеллигентом Радищевым, за которым любовно ухаживали Пестель, Герцен, Белинский, Писарев, Чернышевский, Добролюбов, Милюков, Чернов, Керенский, Ленин, Дзержинский, Сталин и Берия, а сейчас ухаживает Маленков.

Непримиримость к инакомыслящим и склонность к самоистреблению — эти две характерные черты русской интеллигенции проходят красной нитью сквозь всю историю русской интеллигенции, от Белинского до большевиков.

Иван Солоневич однажды писал, что:

"В числе прочих противоречий и контрастов, которыми так обильна русская жизнь, есть и такой: между тремя последовательными и последовательно консервативными факторами русской жизни - Монархией, Церковью и Народом - затесалась русская интеллигенция, самый неустойчивый и самый непоследовательный социальный слой, какой только существовал в мировой истории. Слой в одинаковой степени беспочвенный и бестолковый - бестолковый именно потому, что беспочвенный. С момента своего рождения на свет Божий эта интеллигенция только тем и занималась что "меняла вехи":

Были "шестидесятники", которые наконец нашли истину. Потом появились "семидесятники" и объявили шестидесятников дураками. Потом появились "восьмидесятники" и объявили семидесятников идиотами. Были сенсимонисты и фурьеристы. Были народовольцы и чернопередельцы. Были меньшевики и большевики. В эмиграции эта коллекция пополнилась фашистами всевозможных разновидностей, от младороссов до солидаристов. Все эти разновидности имели или имеют совершенно одинаковую хозяйственную программу, в которой за густым частоколом восклицательных знаков спрятана хозяйственная, а следовательно и всякая иная диктатура партийной бюрократии".

Представители доживающей за рубежом свои дни русской интеллигенции возмущались такой оценкой и считали ее очередной хулиганской выходкой Солоневича.

Но вот что пишет о том же самом видный представитель русской интеллигенции проф. Г. Федотов:

"Каждое поколение интеллигенции определяло себя по своему, отрекаясь от своих предков и начиная - на десять лет — новую эру. Можно сказать, что столетие самосознания русской интеллигенции является ее непрерывным саморазрушением. Никогда злоба врагов не могла нанести интеллигенции таких глубоких ран, какие наносила себе она сама, в вечной жажде самосожжения"...

За идеалистами - "реалисты", за "реалистами" — "критические мыслящие личности" - "народники" тож, за народниками - марксисты - это лишь "основной ряд братоубийственных могил".

Русские интеллигенты, выкормки западной культуры, всерьез вообразили, что европейская культура есть всемирная культура и что кроме нее рано или поздно не может появиться у одного из народов самобытной культуры, равной или даже превосходящей европейскую.

Она давно уже усвоила примитивную партийную двойную мораль, одну для России, вторую для Запада, одну для членов своего кружка, остальную для всего мира. И вот получилось что одни и те же явления оценивались по-разному.

"Для понимания террора - пишет в своих воспоминаниях "Пережитое" один из создателей эсеровской Чеки В. Зензинов, - очень характерно и интересно то заявление, которое партия Народной воли сделала в сентябре 1881 года по случаю убийства президента Северо-Американских Соединенных Штатов Джемса Гарфильда, назвав это убийство преступлением"

Это заявление было опубликовано вскоре же после убийства Александра II, освободившего народ от крепостного права.

От Радищева начинается генеральная линия русской интеллигенции. Линия тенденциозного искажения и клеветы на русскую историю, на все национальное прошлое, ожесточенная борьба с творцами русской культуры и крупными государственными деятелями.

И. Солоневич, может быть, несколько схематизирует и упрощает, но по существу он прав, когда он пишет, что вожди русской интеллигенции всегда натравливали толпу на устои национальной жизни, и когда они беспринципно, сознательно и бессознательно искажали русскую историю и современную им русскую действительность.

"...Нас звали к борьбе с дворянством, которое было разгромлено постепенно реформами Николая I, Александра II, Александра III и Николая II, - с дворянством, которое и без нас доживало свои последние дни - и нам систематически закрывали глаза на русских бесштанников и немецких философов, которые обрадовали нас и чекой и гестапой. Нас звали к борьбе с русским "империализмом" - в пользу германского и японского, к борьбе с клерикализмом, которая привела к воинствующим безбожникам, к борьбе с русским самодержавием, на место которого стал сталинский азиатский деспотизм, на борьбу с остатками "феодализма", которая закончилась обращением в рабство двухсотмиллионных народных масс. Нас учили оплевывать все свое и нас учили лизать все пятки всех Европ — "стран святых чудес". Из этих стран на нас перли: польская шляхта, шведское дворянство, французские якобинцы, немецкие расисты, приперло и дворянское крепостное право, и советское. А кто припрет еще? Какие еще отрепья и лохмотья подберут наши ученые старьевщики в мусорных кучах окончательно разлагающегося полуострова? Какие новые "измы" предложат они нам, наследникам одиннадцативековой стройки?"

"Было названо "прогрессом" то, что на практике было совершеннейшей реакцией, - например, реформы Петра, и было названо "реакцией" то, что гарантировало нам реальный прогресс - например, монархия. Была "научно" установлена полная несовместимость "монархии" с "самоуправлением", "абсолютизма" с "политической активностью масс", "самодержавия" со "свободою" религии, с демократией и прочее, и прочее - до бесконечности полных собраний сочинений. Говоря несколько схематично, русскую научно почитывавшую публику науськивали на "врагов народа" которые на практике были его единственными друзьями, и волокли на приветственные манифестации по адресу друзей, которые оказались работниками ВЧК - ОГПУ - НКВД. А также и работниками гестапо".

"...Русская интеллигенция, традиционно "оторванная от народа", предлагает этому народу программы, совершенно оторванные от всякой русской действительности - и прошлой и настоящей. Эта же интеллигенция дала нам картину и прошлого и настоящего России, совершенно оторванную от всякой реальности русской жизни - и оптимистической и пессимистической реальности..."

По мере роста интеллигенции все, кто вступал в ее ряды, от гимназиста до профессора, были ослеплены ложным прогрессом и ложным либерализмом.

Постепенно возникла и утвердилась особая интеллигентская мораль. Сущность ее ядовито, но верно изложил А. Ренников в своей статье "Неразрешимый вопрос".

"Все это убожество европейской интеллигенции невольно напоминает нам, русским, нашу былую студенческую молодежь, тоже вечно кричавшую о свободе для себя и для "своих", и с презрением и ненавистью относящуюся к свободе инакомыслящих

Когда наши студенты кидали в головы городовых и казаков бутылки, камни, палки - это была свобода.

Когда же городовые в ответ разгоняли их, а казаки слегка пришлепывали нагайками, это было насилие.

Когда студенты устраивали в аудитории химические обструкции - это была свобода. Когда же противники забастовок в ответ начинали их выкидывать из аудиторий -это было насилие.

Точно так же мыслило и о свободе наше студенчество и во всех остальных случаях. Убит бомбой градоначальник -это акт высокой морали. А повесить убийцу градоначальника - акт глубочайшего падения нравственности.

Ранить из подворотни городового - проявление свободного творчества. Получить за это ссылку в Сибирь - чудовищное проявление произвола..."

Русская интеллигенция в силу своего фанатизма никогда не умела различать, во что надо веровать и что нельзя принимать на веру.

"Именно этого русская радикальная интеллигенция никогда не умела. Ей с самого Вольтера все казалось, что в религии вера неуместна, а верить надо в радикальные политические лозунги. "Просвещенный" человек не может принимать всерьез Евангелие, Учение Христа и традицию Церкви; если он это делает, то он или "чудак", которому можно дать снисхождение, или "корыстный лицемер", которого надо осмеять и разоблачить".

"Непонимание действительности, - указывает В. О. Ключевский, - постепенно развилось в более горькое чувство, и чем успешнее русский ум XVIII и XIX столетий усваивал себе плоды чужих идей, тем скучнее и непригляднее казалась ему своя родная действительность. Она была так непохожа на мир, в котором выросли его идеи. Он никак не мог примириться с родной обстановкой, и ему ни разу не пришло в голову, что эту обстановку он может улучшить упорным трудом, чтобы приблизить ее к любимым идеям, что и на Западе эти идеи не вычитаны в уютном кабинете, а выработаны потом и политы кровью.

Так как его умственное содержание давалось ему легко, так как он брал его за деньги, как брал все из магазина, то он не мог подумать, что идея есть результат упорного и тяжелого труда поколений. Почувствовав отвращение к родной действительности, русский образованный ум должен был почувствовать себя одиноким. В мире у него не было почвы. Та почва, на которой он срывал философские цветки, была ему чужда, а та, на которой он стоял, совсем не давала цветов. Тогда им овладела та космополитическая беспредельная скорбь, которая так пышно развилась в образованных людях нашего века..."

Вот откуда идут декабристы, а раньше их течения, возглавляемые Радищевым и Новиковым, а за ними Обломовы, Онегины Печорины, Тентетниковы, Бельтовы и прочие.

Источники нашей Обломовщины - это пассивный элемент, а более активный озлобленный, начал пополнять революционные кадры.

Статья "Братство разрушителей России" дана здесь, к сожалению, без заключительных страниц. Полного текста редакция не имеет.

Русский рубеж. №9